С филологической подготовкой и инсайтами от выступления философов на форуме я наслаждалась зашитым в фильм постмодернистским слоем, о котором почему-то очень мало говорят критики (и которую мало комментирует автор книги). Наверное, просто большинству интереснее обсуждать постельную сцену Асмус и Янковского?
«Текст» — это буквальное воплощение тезиса Ролана Барта о смерти автора. Автор умер — Барт говорил метафорически, Глуховский воспроизвел буквально. Остался текст. Не имеющей материальной формы, живущий своей жизнью. Автор больше не властен над его существованием. Жутко от того, что в современном мире все есть текст. Сам человек – текст. Эпштейн: мы живем в постчеловеческой эпохе. Фуко: человек умер. Именно с этим дословно переданным ощущением я выходила из зала. Красиво.
Современная проблема чтения – вовсе не в том, что люди книжки в руки не берут. Это лишь следствие большого транссемиотического трансфера – преобразования вербальных текстов в другие формы. Если так, то о каком чтении может сегодня идти речь? Нет произведения, нет автора, нет чтения – все это умерло с эпохой модерна. Есть текст, а все мы – скрипторы и скроллеры. Чтение в классическом смысле скоро станет музейным занятием, куда будут водить на экскурсии. Мишель Серр иллюстрирует: Дионисий нес в руках отсеченную голову, так и мы – люди с отсеченной головой, только несущие в руках не голову свою, а гаджеты.
Короче, страшно. И красиво.